Оккупация
Часть первая
Ночь. Аномальная для средних широт жара спала, и уже лёгкий ветерок начал нежно касаться занавесок на окнах. «Надо бы с кем-нибудь пообщаться»,— подумал я и зашёл в Интернет. Мейл-агент. Поиск. Пол: женский, Возраст 18-22, Страна: Россия, Город: Москва.
— «превед!», — радостно сказал я.
— «Привет. Ты русский?», — странный вопрос для начала знакомства…
— «хм… да… йа русский, а это так важно?», — неуверенно спросил я.
— «Для меня да. Коли ты Русский, пиши по-русски!», — чётко проговорил я про себя прочитанную с монитора надпись.
— «пачему важно?»
— «Надоели все эти азеры, кавказцы… наглые не воспитанные, гнать их всех отсюда…»
— «тибя кто-то обидел?»
— Да, вчера знакомому парню о голову бутылку чурки разбили… деньги требовали,..
— но не всех же их гнать! ведь и среди них есть хагошие люди. А плохие они везде есть… хто тада будет работать у нас? Ты, например, бушь копать траншею за тарелку супа?
— Нет, я не буду, но уверена, что за нормальные деньги найти людей исполняющих и эту сложную работу можно найти, ведь раньше как-то справлялись без них. Я хочу, чтобы в моей стране их не было. Они ничего положительного нашему народу не дают.
— И шо нам с ними делать? Не стрелять же их всех… ведь у них тоже тяжёлая жизнь… они беженцы, им нечего есть, поэтому приходится воровать, работать за копейки.
— А что они с нами делают? Стреляют. Убивают. Насилуют. И с ними надо поступать также, только такими методами мы заставим, наконец, власть уважать мнение государствообразующего Русского народа.
— но отвечать насилием на насилие никогда ни к чему хагошему не приводило. Против кого ты хошь вести насилие? Против девочек маленьких? Против студентов, которые приехали сюда учиться?
— Если мы так и будем размазывать слюни — нас всех уничтожат. Как это было в Чечне и многих других областях РФ. Проснись! Сотни тысяч людей погибли. И об этом все молчат! Все вспоминают «таджикских девочек»… Чёрт возьми, мы в оккупации! Они повсюду. И все эти сказочки про маленьких девочек и студентов это всего лишь отговорки — этих случаев единицы, а ты в курсе, сколько бед Русский народ терпит от них? В СМИ этого ты никогда не услышишь. В СМИ они бедные мигранты, которым нечего кушать и не во что одевать своих детишек, а ты подойди в отдел милиции и посмотри на фамилии преступников, объявленных в розыск. На их лица. Кто там? Там один Русский к десяти кавказцам! Это случайность? НЕТ! Они порабощают нас. Они владеют самыми прибыльными бизнесами, они содержат магазины, они продают на рынках, весь наркотрафик проходит через них. Ну уж нет, я не буду их жалеть! Я их не звала в мою страну, пусть убираются восвояси.
— ты так говоришь... «мы», «я» … как будто сама борешься…
— Да. Я представляю одну мощную национал-социалистическую организацию.
— Хех! Очень смешно … толпа бритых накачанных мужиков избивают маленькую девочку. вот и весь национал-социализм.
— Зря ты так говоришь. Тот, кто считает, что Национал-Социализм это только выселение инородцев, тот тяжко ошибается! НС это Идеология. Идеология для всего народа. Это социальные преобразования, которые позволят сделать жизнь Русских людей достойной. НС сегодня это реальная сила. Большинство Русских людей, заботящихся о своём будущем и будущем своих детей, уже поддерживают наши взгляды. Среди нас есть экономисты и политики, инженеры и врачи. НС это элита сегодняшнего дня. НС это будущее России. Я сделаю всё возможное чтобы НС идея восторжествовала в моей стране.
— фашистка! я ненавижу тебя и таких как ты. вы считаете себя «сверхчеловеками», унижаете другие народы и нации. Все люди равны и все люди братья.
— Да посмотри же, чёрт возьми вокруг! Открой свои глаза!
— йа не хочу с тобой больше разговаривать. ни дай Бог, если вы придёте к власти. Прощай.
— Если ты действительно Русский, ты ещё будешь с нами.
Я поставил её в игнор. Удалил из контактов. Вырубил мейл-агент. Выключил компьютер. Моё настроение было испорчено.
Завтра утром ехать в Москву на работу. Пора ложиться спать.
«Против кого хотят воевать эти люди? Если уж девочки пишут такие бредни, то уж чего ожидать от бритоголовых молодчиков? Мои прадеды погибали в войне против Гитлера и его команды… неужели люди, его последователи, будут топтать мою землю… О кавказцах я, и правда, уже много чего нехорошего слышал. Но не убивать же их…» Все эти мысли крутились у меня в голове почти до самого пробуждения и не давали уснуть. Миллионы вариантов развития событий мерещилось мне посреди полуночного бреда. Мне снились люди, кавказцы, милиционеры, кареты скорой помощи и плачущая навзрыд мама убитой таджикской девочки…
Часть вторая
В семь утра, еле-еле продрав глаза и взяв свой старый изношенный рюкзак, с бутылкой воды и пряником я вышел из дома. В автобусе, напротив меня сидел парень в футболке с надписью «Deutschland», армейским ремнём и огромных наушниках, в которых, громче чем 2 колонки у водителя, можно было уловить только две фразы «Россия для русских, Европа для белых». Куда катится этот мир! Кругом одни наци-фанатики! «Абыр да жазир дир ундир», — перебила мои мысли фраза на неизвестном мне языке. В автобус зашли два грязных в замасленных спецовках таджика и сели напротив слева. Я повернул голову, сзади сидели ещё двое азеров. Что-то их много … в этом небольшом автобусе, подумал я и сразу же начал гнать эти мысли подальше от себя…
…Еле-еле я успел вбежать в уже отъезжающую электричку. «Осторожно двери закрываются», — сказал неразборчивый голос по радио. Я сел на скамейку и стал читать. Через несколько станций напротив меня присела женщина лет 30. Её голубые глаза просто впивались в меня. Этот взгляд был очень сильным и приковал моё внимание надолго. Никакие угрызения совести от такого долгого лицезрения её прекрасных голубых глаз меня не мучили… Она замешкалась, вытащила зеркальце и стала рассматривать себя «вдруг, что не так». После, поняв, что вроде всё в порядке, убрала его. Я снова не мог оторваться от этого взгляда. Бывают такие люди с очень сильным взглядом! Он запоминается на десятилетия, вспоминаешь потом уже не человека, а глаза… они имеют поразительную силу. Я решил сохранить его на память, и достал фотоаппарат. Она замешкалась ещё сильнее, завертела головой, замахала руками с криками «не снимай», а потом просто пересела ко мне и мы разговорились.
— Привет! Зачем в Москву едешь?
— Работать устраиваться, хватит уже… и так на шее у родителей вторую неделю сижу. А шея у них «маленькая»…
— Пенсионеры?
— Нет! Работают! Оба! Мама в армии служит. Папа в институте исследовательском работает с туберкулёзом.
— Может наоборот?! Мама в институте… а папа в армии?
— Нет! Я всё верно сказала. Мама стоит в бронежилете с автоматом по 24 часа 4 дня в неделю и получает зарплату в 8000 р. А папа работает с туберкулёзом … работа очень вредная и зарабатывает столько же. Я ненавижу эту страну. Люди, которые вкалывают по 24 часа в сутки, на которых держится обороноспособность государства… работают практически за идею… а об них ноги вытирают. Мой папа кандидат наук… и что? Чего он добился в жизни? Мама… вообще женщина в армии! Это же до чего надо довести народ, чтобы женщины служили в армии… А не надо их доводить… мужчины, кто был покрепче в охранные структуры ушли, а объект, важность которого доходит аж до масштаба страны, охраняют женщины… за бесплатно… Ладно что-то я разговорилась… Моя остановка скоро. Пока.
— Домой вместе поедем? Я на 14:00.
— Поедем. Давай в этом же вагоне.
— Пока.
Она вышла, через мгновение я ещё видел её сквозь стоящих на платформе людей, а после она и вовсе скрылась за зданием турникетов.
Как же она права…
Часть третья
…А вот и моя Столица! Москва! Златоглавая! Первопрестольная! Уверенно сошёл я с поезда и двинулся в направлении метро. «Куплю тэлэфон, ноутбук, кпк», — сказал вглубь толпы далеко не славянской внешности мужчина, за ним стояла толпа как две капли воды похожих на него «товарищей»… Сзади них был целый ряд палаток, из которых выглядывали его братья-близнецы. Прошло ещё мгновение… и русской речи слышно вообще не стало. У меня создалось впечатление, что я попал куда-то далеко-далеко от своей Родины… вокруг меня были странные, чуждые, не похожие на меня люди… они говорили на своём языке, бранились то и дело зазывая к себе на продажу — покупку мобильных телефонов, шаурмы, «всего по 100 рублей»… При виде этого мне невольно захотелось скрыться в подземную глубь метрополитена, закрыться книжкой или увидеть хоть одного родственного мне по внешности человека. «Родственного, родственного… », — думал я лихорадочно, глаза бегали и искали людей… узкоглазые, темнокожие, с горбатыми носами человеческие создания ходили вокруг меня… Вот он! — родной человек, похожий на меня … лежит на грязном оплёванном полу на расстеленных прошлогодних газетах, но разве он брат мне? Брат! Он похож на меня. Мы возможно с ним и родственники… Но другие люди, не похожие на меня, ходят по этому полу… а человек, похожий на меня, лежит в луже… Настроение портилось с каждой секундой. Неужели в Первопрестольной таким, как я, остаётся место только на полу в луже? А остальные люди, языка которых я даже не знаю, имеют палатки, занимаются продажами, покупками… ГОСПОДИ! НЕУЖЕЛИ БОЛЬШЕ МНЕ НЕТ МЕСТА В МОЕЙ СТРАНЕ? Но я не хочу лежать на полу!
Свежий, по сравнению с метрополитеновским, глоток воздуха посодействовал мне начать мыслить концептуально. А что если и вправду проверить национальные составляющие, окружающие меня? Постараться обращать внимание на людей вокруг? «Может, действительно…», — я снова погнал от себя эти мысли, — «Так не должно быть, это всё надуманные проблемы, их не так много как мне показалось…» Да! Мне показалось. Это был нехороший сон. Просто сон, который теперь, когда я вышел на улицу, закончился…
Но сон сразу же продолжился в виде дворника, уроженца Узбекистана. Он был не один… из Узбекистана была вся бригада дворников. Рядом с ними велось строительство небольшого очередного магазинчика, строители говорили не по-русски и также не имели никакого сходства со мной… но вот на этого дворника и всю его компанию очень даже были похожи…
Дорога до офиса составляла порядка 20 минут, за отведённое мне судьбой время я решил посчитать процентное соотношение русский — не русский. Нет… не для того, чтобы быть на кого-то злым… а просто так… «для себя». На правой руке я решил загибать пальцы тогда, когда видел русского, на левой, наоборот, когда мимо меня будут проходить таджики, узбеки, негры, азиаты, кавказцы. Первый … узкие глаза, чёрные волосы, смуглая кожа — однозначно лево. Вторая… тот же набор, лево! А вот этот наш человек! Право! А этот… снова лево… Лево. Право. Лево. Право. Право. Лево. Лево. Лево. Право. Лево… Я чувствовал что «лево» побеждает, и от этого мне становилось ещё хуже, я просто впервые реально начал переживать за национальную обстановку в своей стране… Право! Право! Право! О, какое счастье! Вообще, это мне уже стало надоедать… в кои-то годы приходится радоваться, когда видишь на улице русского человека?! Вот и офис... мои руки показали равенство загнутых пальцев. Ура, хоть не проиграли, подумал я… но в душе… там внутри очень сильно было обидно, что каждый второй житель моей Столицы оказался не русским.
Около офиса стояли бешено дорогие машины, блестящие, чёрные, в капотах которых отображалось голубое небо с собранием облаков. Из них выходили мужчины в дорогих пиджаках. Этих людей были десятки, сотни, десятки тысяч… машины подъезжали и отъезжали. Мигалки озаряли синим цветом и пискливым звуком ближние окрестности. Что делают эти люди? Откуда у них такие состояния? Мне вспомнился рассказ моей новой знакомой… Действительно, ведь люди, на которых держится, можно сказать, эта и так доживающая свои последние годы с загибающейся властью страна, бесправны, бедны и, вообще, едва сводят концы с концами, а люди из дорогих машин, среди которых, я уверен, нет и 20 % зарабатывающих честным трудом, обедают в дорогих ресторанах, плавают на шикарных яхтах... Неужели они приносят народу больше пользы, чем простой русский военнослужащий? Или учёный? Или токарь на заводе? В моей голове накапливались факты несправедливости, присущие нашей жизни. Именно с ними я пришёл на работу.
Часть четвёртая
Работы в офисе в этот день почти не было, за исключением нескольких деловых встреч с заказчиками, которые очень быстро закончились. По дороге из офиса все картины набега на Москву захватчиков повторились.
… На платформе я увидел знакомый силуэт. Подошёл сзади и нежно закрыл глаза ладошками.
— «Угадай кто?», — игриво спросил я.
— «Ты тот, с кем мы утром познакомились…», — грустно и недовольно ответила она.
— «Ты не рада меня видеть?»
— «Рада. Но настроение плохое…»
— «Из-за чего? Кто испортил настроение такой милой девочке?»
— «Чурки.»
«О, господи!», — подумал я про себя, — «Да что же это за день-то, за такой!»
— «А что они?»
— «Ты представляешь, я прихожу устраиваться на работу в больницу, а там все врачи выходцы с Кавказа. Я, как поняла, они, вообще, русских на работу не принимают… ведь они же и учатся, в основном, в столичных ВУЗах… я уж не знаю, откуда у них деньги… их, наверное, туда всем аулом собирают, а потом, когда они сами становятся врачами, устраивают туда «своих», а наши русские директора — продажные сволочи, на них наживаются… им нет дела, что нашему русскому человеку нельзя устроиться на работу, они только и думают о своих кошельках, почему же эта страна так не справедлива к Русскому населению? Ну почему? ПОЧЕМУ?», — сказав это, она импульсивно отвернулась, чтобы я не видел наворачивающихся на её глаза слёз.
— «Не переживай ты так… найдём мы тебе работу хорошую, где их нет…»
— «И мы так всегда и будем им уступать наши квартиры, наши рабочие места?»
— «Нет…», — неуверенно и с фальшью в голосе произнёс я. Она почувствовала.
— «А ты! Ты, вот лично ТЫ можешь мне это гарантировать?», — с надеждой вопрошала она ко мне.
А могу ли я? После увиденного сегодня, могу ли я гарантировать, что русский человек, вообще, найдёт себе работу? …
— «Да…», — тихо и неуверенно произнёс я, но приближающийся электропоезд заглушил мой ответ, показывая, что неуверенных ответов на такие вопросы быть не может.
Поезд остановился. Мы сели. В начале вагона расположились таджички с огромными баулами. Некоторые из них валялись вместе с детьми на полу. Вскоре пришли контроллёры.
— «Ваши билетики, пожалуйста», — вежливо спросила у меня билет контроллёр.
Вся наша лавка синхронно достала по 40 рублей и положила в сумку ревизора. Через несколько мгновений, контроллёр подходит к таджичкам:
— Ваш билет.
— Нет.
— Платите штраф.
— Нет.
— Тогда мы вас выгоним.
— Не выгонишь.
Ревизор берёт одну из их сумок, поезд останавливается и она её пытается выбросить из вагона, таджичка не отдаёт своё добро и налетает драться на кондуктора. Остальные контроллёры набрасываются на других, подбежавших на помощь, начинается массовая драка 3 на 3. Из вагона кто-то кричит «Мочи таджиков!», и с этими словами десяток мужчин набрасывается на женщин, выбрасывает их вещи из тамбура на улицу, пинками выгоняет таджичек. Враг изгнан! Вагон ликует! Контроллёры совместно с не успевшими на драку любопытными из других вагонов перекидывают друг другу на мобильники по bluetooth новое пособие по работе с неплательщиками. Довольные ревизоры поблагодарили соотечественников за помощь в изгнании «дьявола» и даже не стали с остальных собирать дань.
— «Так им и надо, чёртям!», — сказала удовлетворённая последними событиями моя новая знакомая.
Я промолчал.
Мы попрощались. Электричка прибыла в мой родной город.
Часть пятая
— «Привет!», — радостно встретил я своего брата во дворе своего дома.
— «Привет!»
— «А это кто такие?!», — удивлённо спросил я, показывая кивком головы в сторону толпы цыган около соседнего дома.
— «Это цыгане… они сняли квартиру в соседнем доме, теперь будут там жить. Женщина сдала квартиру одной, а теперь их там целый табор», — беззаботно констатировал он.
— «А милиция?», — наивно спросил я.
— «А что милиция? Милиция продажная! Они придут… деньги с них получат и уходят. Вон, помнишь нашего соседа — армянина?»
— «Ну да…» Семья армян живёт надо мной уже не первый год.
— «Вот. Его однажды с азером… ну этим Самуилем, который ездит по соседним деревням и у стариков с грядок овощи и зелень ворует… Ну, помнишь я рассказывал, как он квартиру здесь заполучил? Бабку споил, и она ему её подписала… здесь он ходит, в нашем дворе… ну… вот, в общем, его менты взяли. У них ни регистрации, ни прописки. Ничего! Ну, и что ты думаешь? Одного отпустили. чтобы тот ходил деньги на выкуп другого собирал. 1000 рублей всего стоит проживание в нашей стране на двоих. Но тот ходил-ходил — так ничего и не нашёл. Всего рублей 500 принёс. Мент его не отпустил. Тогда через полчаса пришёл отец этого армянина, он оказался то ли родственник, то ли товарищ, то ли просто заплатил побольше… Они выпили с ментом и все, дружной компанией, отправились домой. Вот так у нас в стране проблемы незаконной миграции решаются, а потом мэры будут говорить, что мы усиливаем миграционный контроль и т.п. сказки.»
— «Мда… Ладно. Пойду к бабушке зайду, а потом на рынок… надо купить что-нибудь покушать.»
— «Выходи потом играть в футбол, на нашу площадку! Народа, вроде, должно много быть.»
— «Хорошо.»
Из двери бабушкиного подъезда вышла целая кодла людей не русской национальности, но меня это уже не удивило… мной весь день овладевали тяжёлые душевные переживания. Я как-то по частичкам терял сегодня с утра свой мир. Свой дом. Свою улицу. Свой подъезд. Свою Москву. Они куда-то пропадали… превращаясь в чужие, не те привычные, что я привык видеть раньше… Бабуля также была озабочена приездом «чужих», как она их называла. «Мешают. Кричат всеми ночами, спать не дают», — констатировала она, уводя очень далеко мои до сих пор теплящиеся надежды, что её подъезд ещё не захвачен. Я ушёл. Мой путь лежал на рынок… я даже боялся, что там могло произойти. Насколько он сильно «почернел». Да-да! Уже в таких тонах я мыслил. И даже хоть и ловил себя на мысли что моя «параллельность» к национальному вопросу куда-то улетучивалась, я ни в чём себя не винил… я чувствовал какое-то прозрение. Как будто я был слеп, и мне кто-то раскрыл глаза. Вернул зрение! Господи! Сколько же их уже ходит на моей земле? Но мало того ходит… сам-то факт присутствия, я думаю, мало кого волновал… ведь летают птицы среди нас, но никто не жалуется на них… значит, задевают они русское население — государствообразующую нацию. И не братья они мне… разве может меня мой брат убивать или втаптывать в грязь? Нет! А разве может быть такое, когда один брат другого любит, а тот его ненавидит? Тоже нет. Во мне пробуждался националист. Я не хотел… я не мог отдать свой край иноземцам. Я не могу терпеть унижения дорогих мне людей инородцами. Неужели я стал националистом? Ужас и дрожь охватила меня, неужели была права та девочка, с которой я вчерашней ночью общался? Не хорошо получилось…
На рынке вместо привычных двух палаток с армянами, торгующих ботинками стояло уже 6 палаток…
Я купил, что было нужно, сходил домой, переоделся, взял велосипед и поехал на площадку.
— «Ну чё, парни, поиграем?», — громко спросил я.
— «Вон твоя команда…», — парень показал мне пальцем на двух игроков.
— «А как их хоть зовут? Первый раз их вижу…»
— «Одного Рауль, а второго Самсхид»
— «Чего? Какой Самсхид? Ты что думаешь, что я буду с ними играть?»
Меня это обидело. Я уже ненавидел этот день. Этих людей. Я взял велосипед и поехал осмотреть окрестности на предмет наличия инородцев. На той площадке, где я играл, когда был маленьким, я уже не слышал смеха белых детей… там было 5 детёнышей неизвестной мне национальности с их мамашами. Вообще, не было русских детей. Вокруг стояли чёрные, грязные иностранцы, которые зло смотрели на меня и приговаривали что-то на своём языке… ещё 20 метров — и из машины вышли 4 азербайджанца, ещё сто метров — дачные домики, в которых раньше жили старушки, теперь заселили выходцы с Кавказа, их детишки бегали по клубнике, которую выращивали старческие руки прежней хозяйки… и яблоня в это лето впервые за мою сознательную жизнь не дала яблок. Природа была против их приезда…
Стемнело. Я ехал вперёд и думал о том, что во мне очень много изменилось за день. Сегодня я понял, что моя квартира находится в оккупации. Мой подъезд находится в оккупации. Мой дом находится в оккупации. Мой двор и детская площадка находится в оккупации. Моя улица находится в оккупации. Мой город находится в оккупации. Москва находится в оккупации. Россия находится в оккупации. Это было сегодняшним откровением.
Я не дам в обиду дорогих мне людей. Я не позволю инородцам захватить мою землю.
***
Ночь. Аномальная для средних широт жара спала, и уже лёгкий ветерок начал нежно касаться занавесок на окнах. Я зашёл в Интернет. Мейл-агент. Поиск. Пол: женский, Возраст 18-22, Страна: Россия, Область: Московская.
— Привет. Я прошу прощения. Я был не прав. Расскажи мне поподробнее о национал-социализме.
***
Этот рассказ написан по реальным событиям.
Все события и герои не вымышлены.
Любое сходство считать целенаправленным упоминанием о вашей жизни.